Он уже все продумал: поедет в Джерси-Сити, снимет номер в гостинице, постарается, пока все не утрясется, держаться подальше от Норы. Сам-то он о себе позаботится. Сейчас он все объяснит директору. Они не могут держать его здесь против воли.

Смитбек шагал по бесконечному коридору за крошечной фигуркой медсестры, проходил ряды закрытых дверей с номерами, обрамленными золотыми листьями. С какого-то момента за ним следовали два дюжих санитара. Коридор наконец-то закончился, и Смитбек увидел необычайно большую дверь с единственной надписью – «Директор». Медсестра постучала и отступила в сторону, жестом призывая Смитбека войти.

Смитбек поблагодарил. За дверью обнаружилось несколько элегантных комнат. На стенах, облицованных темным деревом, горящие бра, в камине резного мрамора – пылающий огонь, из эркера главной комнаты – вид на зимний пейзаж. Не было ни книжных полок, ни других признаков, указывавших на то, что это – кабинет директора больницы, хотя в открытую дверь одной из комнат Смитбек увидел нечто вроде медицинской лаборатории.

Посредине главной комнаты стоял накрытый стеклом стол на тяжелых ножках в виде орлиных лап. За ним сидел доктор Тизандер и что-то писал. На мгновение он поднял глаза и одарил Смитбека теплой улыбкой.

– Приятно видеть вас, Эдвард. Садитесь, пожалуйста.

Смитбек уселся. Последовала минута, во время которой в комнате слышалось лишь потрескивание огня да скрип пера. Затем Тизандер вставил ручку в письменный прибор, промокнул бумагу и, откинувшись на спинку тяжелого кожаного кресла и доверительно улыбаясь, приготовился внимательно выслушать Смитбека.

– Ну вот, я закончил. Расскажите мне, что вас волнует, Эдвард. Возможно, есть жалобы на бытовые условия в Ривер Оукс? – Голос у него был тихий и медоточивый, лицо доброе. Над огромным лбом, презрев законы гравитации, поднимались седые волосы. Он напоминал Эйнштейна с известного портрета.

Смитбек заметил, что позади него, у стены, стоят сопровождавшие его санитары.

– Может, хотите чего-нибудь выпить? Сельтерской? Минеральной?

– Спасибо, нет. – Смитбек указал жестом на санитаров. – Они что же, так и будут здесь стоять?

Тизандер тепло ему улыбнулся.

– Увы, это одно из наших правил. То, что я директор Ривер Оукс, не означает, что я выше законов.

– Ну, если вы уверены, что они будут соблюдать конфиденциальность...

– Я им абсолютно доверяю.

Тизандер ободряюще кивнул, жестом призывая Смитбека продолжить разговор.

Смитбек подался вперед.

– Вы знаете обо мне все, о том, почему я здесь.

– Естественно.

Мудрое директорское лицо осветила теплая улыбка.

– Я согласился приехать сюда в целях собственной безопасности. Но должен сказать вам, доктор Тизандер, что свои намерения я изменил. Не знаю, много ли известно вам об убийце, который меня преследует, однако считаю, что смогу позаботиться о себе сам. Не испытываю нужды в дальнейшем пребывании в вашем доме.

– Понимаю.

– Мне нужно вернуться обратно на работу в Нью-Йорк, в «Таймс».

– Прямо сейчас?

Смитбек вдохновился проявленным к нему сочувствием.

– Я готовил очень важную статью. Если немедленно не вернусь, ее отдадут другому репортеру. Этого я допустить не могу. Под угрозой моя карьера. Все поставлено на карту.

– Расскажите о вашей статье.

– Она об убийстве Дучэмпа. Вы слышали о нем?

– Нет.

– Убийца повесил художника по имени Дучэмп на окне многоэтажного дома, после чего обрезал веревку, и тот свалился на стеклянную крышу ресторана. Это одна из сенсаций, которые случаются не каждый день.

– Почему вы так говорите?

– Жуткий способ убийства, известность жертвы, тот факт, что убийцу никто не заметил. Это сенсация. Я не могу ее упустить.

– Может, расскажете подробности?

– Подробности не важны. Мне нужно выбраться отсюда.

– Подробности всегда важны.

Смитбек почувствовал, что его оптимизм начинает испаряться.

– Дело не только в работе. Дело в жене. Норе. Она думает, что я сейчас в Атлантик-Сити, в командировке, но я уверен, что она беспокоится обо мне. Если я выйду отсюда, то позвоню и дам ей знать, что со мной все в порядке. Мы женаты всего несколько месяцев. Вы должны понять.

– Да, конечно, я понимаю.

Директор слушал его с исключительным вниманием и сочувствием.

Смитбек снова приободрился и продолжил:

– Я не беспокоюсь насчет убийцы, который, как говорят, гонится за мной. Я о себе сам позабочусь. Нет никакой нужды прятаться здесь и притворяться сумасшедшим.

Доктор Тизандер снова кивнул.

– Вот так обстоят дела. Несмотря на то, что поместили меня сюда с лучшими намерениями, факт остается фактом: я не могу находиться здесь ни одной минуты. – Он поднялся. – Ну а теперь, будьте так добры, вызовите мне такси. Я уверен, что агент Пендергаст возместит вам расходы. И я буду счастлив послать вам чек, как только вернусь в Нью-Йорк. По дороге к вам он забрал мой кошелек и кредитные карточки.

Смитбек продолжал стоять.

В комнате наступила минутная пауза. Затем директор медленно подался вперед, положил на стол руки и переплел пальцы.

– Послушайте, Эдвард, – начал он спокойным и добрым голосом, – как вы знаете...

– И, пожалуйста, – в раздражении прервал его Смитбек, – не называйте меня Эдвардом. Меня зовут Смитбек. Уильям Смитбек, младший.

– Будьте добры, позвольте мне договорить. – Еще одна пауза, еще одна доброжелательная улыбка. – Боюсь, я не могу исполнить вашу просьбу.

– Это не просьба, а требование. Я заявляю, что покидаю вашу лечебницу. Вы не можете держать меня против моей воли.

Тизандер деликатно откашлялся.

– Вас вверили нашим заботам. И ваша семья подписала контракт. Вас направили сюда для обследования и лечения. Мы хотим вам помочь, а для этого требуется время.

Смитбек не верил своим ушам.

– Простите, доктор Тизандер, но не считаете ли вы, что пора нам покончить с этой крышей?

– Какую крышу вы имеете в виду, Эдвард?

– Я не Эдвард! О Господи, я знаю, что вам все сказали, так что нечего притворяться. Мне нужно вернуться на работу, к жене, к моей жизни. Повторяю: не боюсь я никакого киллера. Я ухожу отсюда. И немедленно.

Доктор Тизандер по-прежнему улыбался – спокойной и благожелательной улыбкой.

– Вы находитесь у нас, Эдвард, потому что вы больны. И все эти разговоры о работе в «Нью-Йорк таймс», и о «крыше», и о том, что вас преследует убийца... мы вам поможем от этого избавиться.

– Что? – вспылил Смитбек.

– Как я сказал, мы многое о вас знаем. Мы располагаем вашим досье толщиною в два фута. Мы хотим вам помочь, а для этого вам требуется узнать правду, забыть о фантазиях, выйти из мира грез, в котором вы пребываете. Вы никогда не работали в «Таймс», и вообще нигде не работали. Вы не женаты. И киллер за вами не охотится.

Смитбек медленно опустился в кресло, схватившись в качестве опоры за подлокотники. По телу побежали мурашки. Ему припомнились слова Пендергаста по дороге из Нью-Йорка. Теперь они приобрели для него зловещее значение. Директор полностью информирован, у него есть все необходимые документы. Смитбек понял, что директор не подозревает об обмане. «Необходимые документы», возможно, составлены были по всем правилам. План Пендергаста защитить его открылся Смитбеку во всей полноте. Как бы ему того ни хотелось, уйти отсюда он не мог. Все, что он сейчас говорил, – протесты, отрицание, упоминание о киллере, – лишь подтвердило то, что директор узнал из досье. Он верил, что у пациента бред. Смитбек перевел дух и попытался говорить как можно более разумно и убедительно.

– Доктор Тизандер, позвольте мне объяснить. Человек, который сюда меня привез, – агент ФБР Пендергаст. Он представил вам фальшивые документы, желая защитить меня от киллера. Все эти бумаги поддельные. Это обман. Если не верите, позвоните в «Нью-Йорк таймс». Попросите прислать по факсу мою фотографию и описание. Вы убедитесь, что я – Уильям Смитбек, а Эдварда Джонса не существует.